О стихах

Какие б ни были, а все они – мои:
от важной до случайной самой строчки,
от букв заглавных до последней точки,
от равнодушия до пламенной любви.
Что б ни писала я – все это обо мне:
от смеха до надрывного рыданья,
от обвинения до стона оправданья,
от отречения до истины в вине.
Мне переделать их, точней – переписать, -
все то же, что судьбу начать с начала
ту, где любила я и где всегда прощала, -
от первой Аз и до последней Ять.

*****
Господи! - и не спас. -
Видимо, не с руки.
Кто теперь против нас: - други или враги?
Что теперь за спиной: город или пустырь? -
Ладно хоть ты живой. - Только глаза пусты.
Память смешала дни. - Будет ли новый бой:
будем ли мы одни вновь против всех с тобой?
Или отмерен нам только спокойный век?
(Было ведь! - девять грамм, хрусткий под спину снег, крик поперек небес,
смерть и вороний грай.
Но ведь ты жив, ты здесь?!) -
Господи, не мешай!
09-10.09.99г. 

*****

Пригвождена к позорному столбу.
           М. Цветаева

Она любить идет!

Пригвождена. -
Твоими бедами
и неприятием твоим -
пригвождена -
толпой, соседями
за все, что непонятно им. -
Ходила, как за подаянием, -
всю душу вкладывая в горсть.
Дарила только понимание, -
навстречу в каждом взгляде - гвоздь.
Смотрела, как вершила таинство:
скрещенье носа и бровей,
и губ суровое неравенство,
теперь подаренное ей, -
веселой жрице двоевластия,
что и подруга, и жена. -
Смеетесь вы. С ладони на стену
я смехом тем пригвождена.
09.09.99г. 

*****
Благодарность

И вот теперь, когда мы далеки,
могу сказать жестокое "спасибо", -
не думать о тебе, под лампой сидя,
и не узнать касания руки.
Могу молить: "Господь, благослови -
всю жизнь его и той, случайной, жертвы,
которая, не ведая об этом,
так смело шла под нож его любви". -
Ты преподал мне Каина урок:
не верь тому, кто плоть твоя от плоти,
от сердца стук, твое крыло в полете, -
изменит он в тяжелый самый срок, -
он не снесет отчаянных даров. -
Благодарю! - Когда б не ты, едва ли
мои слова другого задевали. -
И не умела б я писать стихов.

*****

"Цветам полезны холода,
    любви полезны расстоянья."

Растениям полезны холода. -
А мне, твоей любви с повадкой птицы,
так страшно будет, милый, возвратиться
в холодные чужие города. -
Но - ты мне отказал в уюте стен,
в своем гнезде и даже в тонкой клетке
и приказал свободной быть и редкой. -
Пусть будет так.
Я - буду.
Но - зачем?

*****
     Себе

Не делая различия меж теми,
кто был тебе родным, а кто попутным,
ты редко различаешь полутени,
совсем не соблюдая промежутки.
Почти что одинаково покорна
бываешь ты словам чужих и близких,
не выбирая редкостные зерна
внимания к своей никчемной жизни. -
Горишь как будто, а на деле тлеешь, -
зажечь других самой не хватит жара. -
Единственно, что есть в проклятом теле:
умение простить и искра дара.

*****
    Не вспомнишь

Мир обойдется без меня – вполне надежно и спокойно –
и через миг уже забудет мои разглядывать следы.
А то, что я всегда жила, как на протянутой ладони, -
не вспомнишь, не захочешь вспомнить, 
на целом свете даже ты.
И то, что я любила жизнь и ненавидела бессилье
и так боялась немоты и одиночества вдвоем, -
все это, впрочем, как и то, что, иногда, тебя бесило –
не вспомнишь, не захочешь вспомнить, 
забудешь тем же самым днем.
Не суждено твоею быть, - из хрусталя алмаз не выйдет, -
моя судьба - самой гореть, 
несчастливость – клеймом на лбу.
Но что умела я любить и не умела ненавидеть, - 
ты вспомнишь (не захочешь, - вспомнишь), 
но только будет ни к чему.

Прислала Танечка Путинцева

Я ненавижу слово "одолжить"
и не люблю, когда мне кто-то должен,
мне проще боль любую пережить.
Но каждый раз я отпускаю вожжи.

Но каждый раз, когда меня зовут,
я забываю все самоупреки,
ведь я же знаю, где-то меня ждут
и где-то верят, что не одиноки.

Я не люблю одалживать себя -
всегда кому-то что-то оставляешь.
Ведь даже человека не любя,
жалея, его в душу допускаешь.

И раздаешь себя по капле всем,
и замечаешь пустоту нескоро,
когда же избавляешь от проблем,
вдруг понимаешь, что безлюден город.

Что кроме тени тех, кто рядом был,
кто безнадежно плакался в жилетку,
тех, чей словами охлаждала пыл
не остается даже снов, нередко.

А остаются только их шаги
и в пустоте отзванивая четко,
они опять настолько далеки,
что я рукой нашариваю четки,

но не молюсь. Сама себе судья,
я развлекаю жизнь своей игрою
и остаюсь - одалживать себя
опять другим, - но остаюсь собою.

06.04.98г.
18.05.98г.
Взято в "Книге"
*****

     Галлея

Никого не люблю. И никем до сих пор не болею.
С той поры, как ушел, как отправил в свободный полет. –
Так уж было однажды: явилась комета Галлею
и исчезла из вида, чтоб понял зачем он живет. -
Появленье ее предсказали далекие звезды
и в века ожиданий слились одинокие дни. –
Он боялся всего: что она прилетит слишком поздно
или днем проскользнет неприметною птицей над ним.
Но однажды сбылось: вспыхнул неба ночного отрезок,
в ожидаемой точке явилась булавка ядра, -
свет его был звенящ, неожиданно ярок и резок. –
То Галлея летела сказать астроному “пора”. –
Наступила пора собирать, как мозаику, ночи
и ловить волшебство на пол слове обещанных тем,
наступила пора в телескопы проглядывать очи,
наблюдая ее приближенье к земле.
А затем - трепетать у распятья от мысли “она ненадолго”,
от сознанья того, что греховна сама ее суть.
И опять разрываться меж верой своею и долгом,
продолжая чертить уходящий в межзвездие путь.
И кричать, что – была ведь! – А нынче уходит, уходит!
Исчезает из неба, насквозь его все пронизав.
И мечтать, что вернется, шептать: “Возвращается вроде…” –
Так обманывать разум влюбленные будут глаза.
Но она распушит, как павлинье, свое оперенье
и умчится навстречу какой-нибудь новой земле.
А Галлео останутся сны и под веками тени
и желанье за ней по орбите ее полететь. –
Так и мы: ты – комета, с своею далекой орбитой,
я – пылинка, случайно влетевшая в твой разворот. –
Моя жизнь на две части твоим появленьем разбита
и теперь до конца ее краткий остался отсчет.
Ты ж, в орбите своей, непременно ко мне возвратишься,
но, увы, слишком поздно, ведь я – человечек земной. –
Вновь комета Галлея к земле по орбите помчится
разыскать астронома, Увы, не отыщет его.
26-27.10.99г. 

*****

Остываю к тебе, неосознанно, но остываю,
а когда сознаю, то поймать себя не успеваю, -
остываю и, словно душа, от тебя отлетаю
и не знаю, какой ты со мной, никогда не узнаю. -
Но запомнится осень и листья в поломанном ритме
и старанья и тщетность придумать хотя бы молитву,
и полоска заката и проблеск луны еле видный,
и над всем этим - чувство того, что до боли обидно:
проводить - в одиночестве - рядом с тобой каждый вечер,
нервно спички искать, чтоб в подсвечниках теплились свечи:
для разлуки они будут таять уже, не для встречи. -
И опять обнимаю твои отчужденные плечи,
остывая к тебе, как в ответ твоим снам, остывая,
а что сны были раньше другими - о том забываю,
и лишь другом тебя, своим другом больным называю,
а какой ты со мной, кем ты стал бы со мной - не узнаю.

*****
 

А вот теперь уже, когда мне все равно
насколько ты ко мне неравнодушен,
я наблюдаю жизнь – банальное кино, -
как изнутри окна: сквозь вьюгу или стужу.
Ты можешь сам не знать, но мне, увы, видней,
что каждый день со мной тебе все больше в тягость. –
Я нынче поняла: не будет в мире дней
способных нам вернуть придуманную сладость.
Мы выбрали мечту и растворились там,
мы создали себе мир наших встреч, как сказку,
и, мне казалось, я на свете все отдам
за то, чтоб никогда не открывались маски.
Но – как же не забыть! – у сказок есть конец,
особенно у тех, которые навечно.
И нам с тобой уже не совместить сердец
и не пройти путем влюбленных – 
звездным Млечным.
24-27.09.99г.