Иногда она плакала: жизнь прошла, а главного не случилось – она не нашла своего человека! В суете, в ничтожных хлопотах и мелких страстишках незаметно летели годы, как мелочь из кармана, пока беспощадная явь не хлестнула по сердцу – карманы пусты, а ты банкрот. Остался последний червонец – мятый, несвежий, и как исхитриться купить на него хотя бы кусочек счастья?
         - Мне пятьдесят, - трагическим голосом, как смертельный диагноз, сообщала она друзьям по телефону. – Забегайте на огонёк, помянём мою молодость. 
         И те, чувствуя себя виновными в подкараулившей её старости, фальшиво сочувствовали: 
         - Неужто, Стеллочка? А больше 40 не дашь! Зайдем, зайдём обязательно!
         И она жадно цеплялась за лживый комплимент невидимыми миру паучьими лапками. Маленькая, сухонькая женщина в мелких кудряшках, одевающаяся, как подросток. Бодрящаяся, но давно осознавшая, что время её прошло: всё, во что верилось, что обожествлялось и оплакивалось священными слезами, истлело, истрепалось, рассыпалось пеплом. 
         И всё же к скорбной дате она подошла достойно: салон, маникюр-педикюр, новое платье в горошек. (А как же? Нельзя именины в старом!). Супермаркет с полной тележкой, в которой икра и сырокопчёности, и разноцветные свечки (она поставит на тортик пять и задует их легко и весело, как девочка). И уборка дома в поте лица (пусть заглядывают в углы – у неё, как в операционной, -  стерильно). И когда подкрался, приблизился тот самый заветный вечер, она сидела на диване за сервированным столом, как дорогая кукла, и верный друг-полумрак защищал её красоту. Вот придут сейчас гости и оценят – умница, красавица, хозяюшка! 
         Надо сказать, что почтенные годы Стеллочка не ощущала вполне искренне. Они не огрубили её голос-колокольчик, не отложились гусеницами на талии и спине, и уж тем более не отразились на мировоззрении. Лёгкая, смешливая и наивная, она вводила в заблуждение незнакомых и вызывала отечески добрую усмешку у мужчин. Наверное, её жалели: так хороша, а гнезда не свила, всю жизнь прожила в коммуналке с безумными стариками, без мужской любви и детского смеха. А ведь могла бы, могла, если бы захотела!

         У каждого явления есть причина и следствие. Причина Стеллочкиного одиночества заключалась в её чрезмерной эфирности, в зефирно-розовом взгляде на отношения мужчины и женщины. Стоило её поклоннику сбросить фрак прекрасного принца и переодеться в домашний халат, позволяющий икнуть, прости господи, рыгнуть, или поковыряться в зубах, как Стеллочкины чувства испарялись навсегда и бесповоротно. Печальной участи избежал только Гоша, сумевший довести небесное создание до загса. Да и тот ненадолго. Их брак продержался ровно полгода, беспощадно обнажив ужасающие недостатки соискателя: Гоша, как оказалось, потел, храпел, не любил стирать носки и чавкал, поглощая борщ.  Когда измученный истериками жены, он ушёл, громко хлопнув дверью, небесное создание решительно сделало аборт – (не прозябать же ей в роли матери-одиночки!) – и больше замуж не выходило. Хотя мужчин, мимолётных влюблённостей и курортных романов было хоть отбавляй – что-что, а здоровье своё Стеллочка холила, да и благоволивший к ней начальник всегда подбрасывал хорошую путёвку. Вот и теперь, к печальному юбилею, была преподнесена путёвка в Крым, в бывший санаторий ЦК КПСС, где по слухам водилось немало мужчин преклонного, но вполне активного возраста. Уж им-то она ни за что не откроет свою тайну – ей 42 и ни годиком больше!

         Старинные настенные часы, подаренные мамой к свадьбе, мелодично пробили восемь, а гостей всё не было. Ком обиды и раздражения жарко ударил в лицо, растёкся неровными пятнами по щекам и осел удушливыми щупальцами по шее. 
         Стеллочка вышла в коридор, тщательно прикрыв за собою дверь - нечего её дурковатым соседкам завидовать роскоши праздничного стола – и сняла трубку общественного телефона. 
         - Алё, Наташа, это ты? - жалобно простонала она. – Ну спасибо тебе за поздравления!
         В ответ посыпалась торопливая дробь оправданий: и внук заболел, и радикулит прихватил, и кран потёк, того и гляди соседей затопит. 
         - Но подарок за мной, - перешла на мажор Наташа, - Как увидимся, так сразу!
         Стеллочка досадливо повесила трубку и прислушалась к шагам на лестничной клетке. Там, за дверью, явно кто-то топтался. Но шаркнула дверь напротив и поглотила нерешительного топтуна. 
         - Что творится! - вслух возмутилась Стеллочка, явно рассчитывая на сочувствие бдительных соседок по коммуналке. – Муж в командировку (достойнейший человек!), а к шлёндре уже любовник!
         И продолжила тему по телефону уже с другой подругой:
         - Нет, Сашуля, ты мне скажи – почему хорошим, честным, домовитым бабам не везёт, а шалавы выходят за миллионеров!
         Саша, старинная приятельница ещё по комсомолу, не пришедшая на именины в виду растяжения связок, привычно взялась за сеанс психотерапии. 
         - Ну у нас же сексуальная революция, Еля! - вздохнула она. – Всё дозволено, всё оправдано, грех возведён в доблесть. Мужики глотают виагру, бабы тренируют своё либидо. Тургеневские девушки не в моде! А чё ты звонишь, где гости?
         - Никто не пришёл, представляешь?! - похоронным голосом сообщила Стеллочка. – Скажу больше – никто даже не позвонил!
         Александра прочувствовала на себе печальную и абсурдную закономерность жизни: чем ближе к финишу, тем меньше друзей. Это как у деревьев, теряющих листву, чтобы умереть зимой абсолютно голыми. Но деревьям что – они воскресают! А человек приходит в муках один и так же один уходит. И не потому, что с кем-то поссорился или разошёлся в убеждениях, просто на дружбу и любовь способны единицы, а остальная масса движима эго. Вот она, бывшая номенклатура горкома партии, скольким людям помогла, скольких обогрела! И квартиры давала, и неверных мужей возвращала, и глупых детей от скамьи подсудимых спасала. И где же их благодарность? А ведь многие встали на ноги, в бизнесе преуспели, на мерсах разъезжают, хоть бы разочек цветы прислали, позвонили, да что там – просто узнали на улице! Нет, неизлечимы человеческие пороки, здесь и Крылов бессилен, и Гоголь, и церковь – лицемерие, зависть, спесь и стяжательство правят миром!
         -Ты вот что, не вздумай реветь, - строго приказала старая коммунистка. – Подумаешь, горе великое – хмыри не позвонили. Новых найдёшь на курорте! Бери-ка такси и приезжай ко мне! Выпьем за твоё здоровье, переночуешь в зале, а утром муж тебя домой доставит. 
         - Спасибо, спасибо, родная, - запричитала Стеллочка, - я подумаю…
         Но никуда ехать она не собиралась, потому, что в глубине души ждала – не сейчас, так ближе к полуночи, не в дверь, так по телефону раздастся особый звонок, и голос с хрипотцой, родной до мурашек по коже, скажет ей:
         - С днём рождения, Ёлочка!
         И тогда весь хаос в душе и пустота вокруг сдвинутся, как Кубик Рубика в умелых руках, и обретут красоту и гармонию. Кого же она ждала? Кто из мужчин оставил в сердце неизгладимый след? Может тот седовласый полковник, что катал её в лодке в прошлом году, читая Есенина? Или профессор с киргизским разрезом глаз, сидевший за одним санаторным столиком и лепивший зверушек из хлеба? Или мальчик-официант, позволивший неслыханную дерзость – схватить её в тёмной аллее в охапку и накинуться с поцелуями? Нет, нет и нет! Все они пали в её глазах, уличённые в несовершенстве. Полковник - выронив из кармана грязный носовой платок, она бы туфли таким не вытерла, а он пот промокал на лбу! Профессор - явившись на свидание с отчётливым запахом лука, её чуть не стошнило, когда он полез целоваться! А мальчик… Мальчик, конечно был хорош – свежий, душистый, крепенький, но наутро он без стеснения ухлёстывал за другой, не замечая Стеллочки. 
         Нет, сегодня она ждала звонка от того, кто пронёс свои чувства через года и расстояния. От бывшего мужа, отвергнутого и посрамлённого, но навсегда оставившего в душе то, что не дали другие – безмерную нежность к ней, искреннее восхищение и заботу. Это с ним она мысленно спорила все 25 лет, доказывая, что она его лучше, сильней, совершенней, ему назло меняла любовников, зная, что информаторы-доброжелатели непременно доложат. И ни разу, ни одного разочка не навела о нём справки сама, хотя смутные слухи докатывались – переехал в Киев, женился, работает в НИИ. Оттуда же, из Киева три  раза в год – на день рождения, Новый год и восьмое марта - приходили открытки без подписи. Ничего особенного – казённый текст на машинке, но она, пробежав их глазами, читала всё между строк – и помнит, и любит, и тоскует. И даже мечтал бы вернуться, но как простить тот позор в коридоре? А её самовольный аборт? 
         Вот странно, но желание материнства в ней так и не вызрело. Напротив, она сама нуждалась в защите и льнула к более взрослым и сильным подругам. А Гоша звал её «деточкой», Ёлочкой, сажал на колени, баюкал. Он заменял ей отца и мать, но при этом храпел и потел! И она его пилила, пилила, пилила – за неопрятность, за обжорство, за любовь к детективам и доставшуюся от деревенской матери не слишком грамотную речь. И даже после того, как она, гневная и красивая, вышвыривала его вещи из комнаты в коридор на глазах изумлённых соседок, он вернулся побитым псом и целовал ей руки. И виновато шептал: «Прости меня, Ёлочка, я постараюсь исправиться. Ради ребёнка прости»! А она с наслажденьем выдала: «Нет у тебя ребёнка!» Мстительно отследив и бледность щёк, и слёзы в глазах. 
Но сложилось не так, как думалось: где-то там, в столичном Киеве, у Гоши родились дети, а у неё никого, даже крестника. Не звали её подруги в крёстные матери, посмертно записав в девочки.
         Было уже одиннадцать вечера, когда зазвонил телефон. Вмиг ожившая и окрылённая, Стеллочка подлетела к трубке. Но зря трепетали жилки на шее, это звонил не Гоша, не заплутавший поклонник, и даже не опомнившаяся приятельница. Звонили вообще не ей, а соседке по коммуналке бабе Пелагее. 
         - Баба Пега, - постучала Стеллочка в обшарпанную дверь, - Вы не спите? Вас к телефону. 

         Она сидела на полу и рвала в клочки старые письма, те, что муж писал ей из армии – к чёрту, к чёрту, нет на свете вечной любви! Нет ничего – ни смысла, ни логики, ни справедливости. Пелагея была красавицей, генеральшей, а состарилась, овдовела и стала скрюченной бабой Пегой, выкинутой детьми в коммуналку. А та же Александра, её подруга? Да на неё весь город молился, очереди в коридоре стояли! И что теперь? Пенсия, больная спина и суставы, капризный внук. Она не заметила, как приоткрылась дверь и зашла Пелагея. 
         - Что ты чудишь, оглашенная? Зачем память пускаешь в прах?
         Стеллочка вздрогнула, стряхнула с платья обрывки бумаги и встала. 
         - Открывай шампанское, Пелагея. Выпьем за мою прошедшую молодость! За моё одиночество.
         - А ты не жалей себя, не жалей, - сурово посоветовала старуха. – Подумаешь крест придумала – старость! Эта чаша никого не минует. 
         Они выпили шампанского, закусили икрой. 
         - Хорошо! - улыбнулась сквозь слёзы Стеллочка. - А ты помнишь, как меня Гоша любил? Все эти годы любил, я знаю. Я чувствовала – он со мной, позову - и примчится вихрем. Он мне часто звонил и в трубку дышал, проверял, какой у меня голос – не плачу ли, всё ли в порядке. А с юбилеем, сволочь, не поздравил. Отомстил стервец, отыгрался! 
         - Да не смог он, – заступилась старушка. – Хотел да не смог. 
         - Ты что-то знаешь о нём, говори! – встрепенулась Стелла. – Давай-давай, выкладывай на чистоту. 
         - Погоди, - попросила Пелагея, - я газетку тебе принесу, там о нём написали. 
         Она вернулась с мятой газетой в руках, и Стеллочка увидела Гошу - постаревшего, поседевшего, но по-прежнему кудрявого, бровастого и… родного. 
         - Ух ты господи! Чем же он отличился? - иронично воскликнула Стеллочка. И осеклась – фотографию и текст обрамляла чёрная рамка: «безвременно ушёл… талантливый инженер, незаменимый друг, заботливый муж, отец и сын…»
         - Умер? - не поверила она своим глазам. – Гоша умер? Не может быть!
         И в унисон её крику всхрипнул, как раненый, телефон.
         - Да, - прошептала с глупой надеждой Стелла, - я вас слушаю, говорите! 
         Но из чёрной воронки динамика с треском, вздохами и шипением заструился сизый дымок. 
А может, дымка и не было? Просто в милой голове именинницы разом всё поплыло и помутилось. И она, как сломанная кукла, деревянно рухнула на пол. В долгий сон, в спасительный обморок, туда, где живут иллюзии… 

Автор: Марина КОРЕЦ
Источник: newwoman.ru

НАПИСАТЬ АВТОРУ: jasik@skif.net

Опубликовано в женском журнале WWWoman - http://www.newwoman.ru  27 ОКТЯБРЯ 2006 года

Главная страница рубрики "Современная проза"
Главная страница журнала

"Наброски" - www.nabroski.com.ua - увлекательное женское чтение о любви
(редактор интернет-журнала и автор проекта "Наброски" - Татьяна Заровная, соредактор - Марина Корец)