Мой ласковый и нежный белк (рассказ о бельчонке)

Golubka: Этот рассказ написан мною для Женского Клуба Ольги Таевской, которой известно моё настоящее авторское имя и мои координаты. Любого, кто захочет использовать текст моего рассказа с добрыми намерениями, прошу обращаться за разрешением к Ольге Таевской и через неё ко мне.
Со своей стороны признаюсь, что фотографии бельчонка взяты из Инета - во времена детства и отрочества нашего бельчонка ещё не было цифровых фото.

Было холодно – всего лишь апрель. Я приезжала на дачу посмотреть, как там всё, и шла лесной тропинкой с дачи на автобус, чтобы вернуться домой в городскую квартиру. Вдруг чуть ли бы не из-под моих ног кто-то порхнул на дерево. Я остановилась со страху, гляжу – а это белка. Я их вблизи в лесу ещё ни разу не видела, только ручных - в парках. Она вцепилась лапками в кору ствола огромной ели и почему-то не убегала дальше, а смотрела, смотрела на меня, как если бы что-то сказать хотела. Близко-близко от меня.
Я опустила глаза вниз на землю под ногами, откуда она появилась, и увидела маленькое существо. Это был бельчонок, но он был как крысёнок, хотя я и не знаю, какими бывают крысята: он был голенький с головы до кончика тонкого длинного хвоста, глазки закрыты – слепой ещё. Я наклонилась и взяла его в руки. Посмотрела на дерево – я хотела протянуть его белке, - а белки там уже не было. Бельчонок лежал на моей ладони – весь уместился… Я даже не знала, живой ли он, но он был холодный, и я инстинктивно прикрыла его второй ладонью, чтобы согреть, потом прижала к груди. Положить его туда, откуда взяла? На холодную землю? В темнеющем к вечеру лесу? А если белка-мать не придёт за ним, и он погибнет..? И я продолжила свой путь домой, прижимая к груди маленького бельчонка.

Фото с сайта: www.liveinternet.ru/tags/бельчонок/

В автобусе было полно народу, и я стояла с прижатой к груди ладонью, и мне даже место уступили, как если бы я стояла с ребёнком на руках. Сомнения охватили меня, когда я поднималась по лестнице домой: а если он умер – что делать? Ну, не выбрасывать же в урну, придётся хоронить по-человечески... А если он живой – что тогда, кроме как показать сыну и мужу?
И вот, я раскрыла перед ними ладонь с маленьким бельчонком. Они склонились, чтобы лучше рассмотреть, протянули руки, чтобы дотронуться… А бельчонок вдруг шевельнулся, пискнул, и стало ясно, что он живой! И что он хочет есть, и что о нём надо позаботиться!
Муж побежал в аптеку за детским питанием, а мы с сыном соорудили в маленькой картонной коробочке мягкое гнёздышко из ваты, положили туда бельчонка, поставили коробочку на стул и придвинули в батарее отопления, чтобы бельчонку не было холодно. Муж принёс детское питание, а как кормить маленького бельчонка? Смочила палец, подсунула к мордочке – нет, он не сможет так есть. А он пищит, мамину сисю просит... И тогда муж предложил капать ему в ротик из пипетки. И бельчонок с удовольствием проглотил первые капельки детского питания, и заснул. И потом несколько раз за ночь мы подходили к его коробочке и ещё кормили из пипетки.

Фото с сайта: www.liveinternet.ru/tags/бельчонок/

А на следующий день у бельчонка открылись глаза. А ещё через пару дней он уже умел прыгать, причём научился как-то сам. И стало видно, что это мальчик. И хвостик уже у него стал более-менее на беличий похож, и сам уже шёрсткой покрыт, а не голенький, а на ушках – кисточки. В коробке он уже не спал – он рос с каждым днём, а ведь всё равно маленький, и было как-то тревожно, что вот упадёт из коробки, ему больно будет…
И мы соорудили ему временный домик в пустом большом аквариуме. Он не мог прыгнуть выше стенок аквариума и не мог вскарабкаться вверх наружу по стеклянным стенкам – там можно его было оставлять, когда дома никого нет. Но когда мы были дома, то он в аквариуме не сидел, а пользовался свободой в своё удовольствие. Садимся мы завтракать, на столе три тарелки с манной кашей. А бельчонок тут как тут: прыг с пола на свисающую скатерть и уже лезет мордочкой в наши тарелки. Детской смеси ему уже не хватало. Ну, нальём и ему кашки в блюдечко, и он ел её с удовольствием, но так как он всё-таки не создан для кашки из блюдечка, то ел он неумело, смешно расфыркивая кашку и забрызгивая и стол, и нас всех за столом. Но что же делать, чем его кормить… Хлебушек дали – хлебушек поел, семечки были дома, и он брал семечку в передние лапки, садился на задние и старательно очищал от кожуры и съедал. Это было так мило, и он вынужден был учиться всему сам, ведь у него не было мамы-белки. Мы поняли, что у него уже есть зубки, стали покупать ему орешки, и вопрос с питанием отпал. В общем-то, всего лишь за неделю он уже выглядел как настоящая белка. И он стал издавать какие-то свои беличьи звуки, и нам слышалось «цой-цой-цой-цой-цой» - как какой-то стрекот. И мы назвали его Цоем.

В аквариуме он уже тоже не сидел, свободно выпрыгивал из него одним махом. На ночь или когда уходили из дома, мы могли прикрыть аквариум крышкой, а днём он прыгал - где хотел и как хотел. Это было так потешно! То натаскает орешков на шкаф и грызёт их там, то носится без устали по всему вокруг: по мебели, по занавескам, прыгнет на люстру, с люстры ко мне на плечо – бедный бельчонок, это для него были - как будто ветки деревьев…
Моё плечо было его любимой веткой. Он мог сидеть на моём плече, когда я сама сижу в кресле и смотрю телевизор, он сидел на моём плече, когда я готовила у плиты, когда я мыла пол... В прятки научился с нами играть! Я заметила, что иногда он прыгнет за спинку дивана или кресла и хитровато выглядывает мордочкой оттуда. И я догадалась, что это он озорует так, поиграть зовёт! Я стала приговаривать: «А где же наш Цоенька, где же он спрятался… аааа, вот он где!» - и видно было, что Цойке это нравилось.
Утром он просыпался раньше нас и начинал поскрёбывать стенки аквариума: выыыыпустите. Ну, подойдёшь, откроешь его, а он прыг-прыг – прямо к нам в постель. Если вставала открыть аквариум я, то он прыгал на подушку к моему мужу, начинал тыкаться мордочкой ему в лицо – приветствовал и звал вставать и играть в прятки. Если первым вставал и выпускал его муж, то Цойка скакал ко мне на подушку, а наласкавшись - забирался под подушку, сворачивался там клубочком и продолжал спать.
Он принимал участие во всём, в любой нашей деятельности! Сын делает уроки и пишет ручкой в тетрадке, а Цойка сидит на столе и прыгает, чтобы схватить кончик ручки. Приходит муж из магазина, ставит сумки на пол, начинает вынимать и разворачивать свёртки, коробки – Цойка тут как тут: а что же там, а дайте мне посмотреть! И лезет первым в каждую коробку, в каждый свёрток.

Однажды, пришли мы домой, а Цойки нет нигде. Звали, искали, каждую щёлочку проверили, все шкафы, все ящики – нет его... Не знали, что и думать… А он в прихожей спал в капюшоне моего пальто! Дупло себе нашёл такое. А однажды я на него нечаянно наступила... Он был незаметен на ковре под ногами, и маленький такой, и я наступила ему на лапку, он заверещал, я закричала от неожиданности, все бросились гладить бельчонка, а я до слёз расстроилась, что боль ему причинила. И ещё мы поняли, что опасно пользоваться пылесосом, если Цойка не в аквариуме.

Но что же дальше делать… Стали меня терзать муки совести, что держу я свободного лесного зверька взаперти, и это всё равно как я лишила его свободы, а у него не спросила... И он уже понял, что мир на самом деле больше, чем пространство нашей квартиры: он садился на подоконник и глядел в окошко – то ли с немым любопытством, то ли с живым интересом, то ли со страхом.
И я решила взять его на прогулку. День выдался ветреный, и Цойка испугался ветра. Сидел он у меня на плече, но юркнул мне за пазуху и только мордочку оттуда высовывал: а что же там, куда мы идём? Я пришла с ним в парк, посадила его на травку – а он прыг обратно мне на плечо. Я уж его уговаривала: Цоенька, ну попрыгай по травке, тебе понравится... Но, он боялся. Так и прошла его первая прогулка: или на плече у меня, или вообще под курткой. Дома юркнул под подушку и всем видом показывал: не уносите меня больше из дома! Но потом опять подолгу сидел на подоконнике, молчаливо уставившись в окно. Что думал он в эти долгие часы своих одиноких страданий? Он может быть нисколечко и не страдал, и думал, что он просто член нашей семьи – один из нас. Он просто доверял нам. Но мне хотелось узнать, что я могу и должна сделать для него, чтобы всё было как быть должно. Потому что мне казалось, что я что-то всё-таки делаю не так: белка – не домашнее животное, он не может быть счастливым в домашней неволе.

Фото с сайта: www.liveinternet.ru/tags/бельчонок/

Я связывалась с ветеринарами, лесниками, со станциями юных натуралистов, с зоомагазинами и даже с цирком. Я рассказывала, что у меня дома живёт ручной бельчонок, совсем домашний, и я не знаю, что мне делать. И все хотели купить у меня Цойку! Но я же не стремилась просто избавиться от него, и уж совсем не хотела его продавать, я просто хотела найти ему лучшую участь, но никто не будет любить его больше, чем моя семья, разве ему будет лучше, если я его просто отдам в другие руки – да никогда! И мы стали думать о том, как вернуть Цойку в лес. Но он же ничего не знает о жизни в лесу, он не знает, как там выживать, его любая ворона тюкнет по голове, он сразу станет добычей какой-нибудь куницы, его будут обижать другие лесные белки… Всё это мы думали. А Цойка сидел себе да грыз орешки у меня на плече. Красивый пушистый рыжий белк. Мы его купали каждый день, он был вскормлен детским питанием из пипетки и воспитан в лучших традициях нашей семьи.

Тем временем, наступил конец мая, у сына начались летние каникулы - можно переезжать жить на дачу. А там – лес, в котором я подобрала Цойку. И вот мы приехали на дачу, и Цойка с нами. Разгрузили вещи, и пошли в лес – ведь надо потихоньку приобщать бельчонка к природе. Он спокойно сидел у меня на плече, когда мы шли по двору дачи, но как только мы ступили в лес, он заволновался, забеспокоился, стал раскачиваться, будто готовясь к прыжку – так он обычно раскачивается перед прыжком со шкафа на люстру, с люстры на занавеску…
Мы подошли к той ёлке, под которой я его подобрала. Я разговаривала с ним, рассказывала, что вот здесь, на стволе, сидела его мама-белка, и что она исчезла, когда я подняла его с земли. Он слушал так настороженно-внимательно. Я думаю, что он всё понимал и помнил. Я прислонила его к стволу ели: иди, попрыгай по дереву. Он вцепился в ствол лапками, испуганный такой, и через несколько секунд уже вновь сидел у меня на плече и тыкался мордочкой мне в лицо: не оставляй меня в лесу! Ну, ладно, пойдём домой, раз лес тебя пока пугает. Дома он был выкупан, завёрнут в мягонькое полотенце, положен под подушечку как в дупло и сладко заснул сном невинного младенца…

На следующий день мы снова пошли в лес. И он уже не спешил прыгать скорей со ствола той самой ели обратно ко мне на плечо. Он повисел-повисел на стволе, вцепившись в него лапками, да вдруг как взмыл вверх! Огромная высокая ель с густыми ветвями – он в одну секунду исчез где-то там… Я задрала голову, я до боли в глазах всматривалась в ветви, я звала: Цой, Цоенька, Цойка, вернись! И я увидела его: он лихо прыгал-кувыркался летал там высоко с ветки на ветку. Но спускался на мой зов! Прыгнул с дерева мне на плечо, я его глажу, и радуюсь, и тревожусь, что он так далеко от меня убежал, а он, вижу, опять на дерево прыгнуть хочет! Ну, что же делать – для этого ведь я и принесла его в лес: беги, погуляй ещё.
И так мы гуляли с ним в лесу: он попрыгает по дереву, вернётся на мой зов, опять прыгает на дерево… Прошло, может быть, полчаса. У меня уже шея затекла вглядываться вверх. И вдруг я заметила в ветвях соседних деревьев какое-то движение – это были другие белки. Они были такие же точно, как Цойка, но своего-то я всегда различу. Цой застыл на своей ёлке, а те сидели совсем близко и что-то стрекотали ему на своём беличьем языке, но точно так же он с нами разговаривал: цой-цой-цой-цой-цой-цой-цой! А потом те белки стали прыгать дальше по своим делам, а наш Цой последовал за ними! И это всё там наверху, среди веток. Я видела, как чужие белки уводили нашего маленького Цойку, и он удалялся вместе с ними. Он сначала немного отставал – то ли от нерешительности, то ли от недостатка ловкости и сноровки, но он упорно двигал вперёд и догонял их. Я бежала за ними, задрав голову и боясь упустить Цойку из вида. Я боялась за него: а если упадёт, а если… ну не знаю что ещё, но я боялась, как бы с ним чего не случилось. Но мне не угнаться за прыгающими вверху деревьев белками, я безнадёжно отстала.
Отдышалась и стала звать: Цой, Цой, Цойка! Звала и звала. И он вернулся! Он скакал обратно по земле, а не по деревьям – видно, по деревьям ему ещё трудно, но он мчался ко мне со всех своих маленьких беличьих сил! И с разгону издалека в полёте кааак скаканул мне на плечо, а потом сразу за пазуху, и опять на плечо и так и просит: похвалите же меня, я вот как могу, оказывается, как все другие белки! Я так рада была, что он вернулся! В тот раз он больше не хотел прыгать по деревьям, и мы пошли домой. Соседи удивлялись, видя белку у меня на плече, и я рассказывала, что да, у нас живёт ручная белка, и все просили разрешения погладить, и все хотели угостить Цойку чем-нибудь.

На следующий день мы опять ходили в лес несколько раз, но белки появились на соседних деревьях только к вечеру, и Цойка опять поскакал за ними. И я звала-звала его, а он не вернулся… Мы ходили по лесу все втроём: я, сын и муж, мы звали Цойку, мы старались разглядеть его в переплетениях веток, но всё напрасно… Я начала плакать: он погибнет один в лесу ночью, он голодный, он не умеет добывать себе еду, его могут съесть как лёгкую добычу! Но стало темнеть – ведь в начале июня ещё темнеет рано, тем более в лесу. Нехотя и всё оглядываясь мы побрели к дому… Долго не спали…
А рано-рано утром, едва рассвело, я оделась и пошла к лесу. Ещё на тропинке к лесу не доходя даже до первых деревьев на опушке я начала звать: Цой, Цойка! И он немедленно выскочил из леса! Опять по земле. Лихо перескакивая через пни и кочки, он бежал мне навстречу! Холодный, мокрый от росы... И опять сразу юркнул за пазуху. Я прижимала его к груди и бежала домой порадовать мужа и сына: Цой цел и невредим, и он сам вернулся! Какой умница, ведь вернулся как раз к тому месту, откуда убежал – запомнил дорогу. А дальше, видимо, не знал дороги – ведь я несла его в лес всегда на плече. Дома он был всеми расцелован, намыт, накормлен, и заснул себе под подушечкой.

Фото с сайта: www.liveinternet.ru/tags/бельчонок/

И так мы и жили в то лето: Цойка привыкал к лесу. Но с удовольствием приходил к дому. Он прибегал на зов, если был поблизости и слышал, или просто потом сам приходил. Если приходил сам, то прыгал по стене дома к окну и скрёбся в стекло, чтобы мы заметили его. Дома мы его всегда мыли, кормили, он спал под подушечкой, и садился на подоконник молчаливо смотреть на улицу – мы понимали это так, что он скучает дома и просится опять в лес. Хорошо, мы относили его к той самой ёлке, и он, давая нам полюбоваться какое-то время его головокружительными прыжками, скакал потом по своим делам.
Я научилась уметь видеть белок высоко среди веток деревьев – они ведь почти бесшумные, и в густом лесу их заметить нелегко, раньше ведь я не замечала. Иногда случалось, что Цой оказывался где-то рядом, когда мы ходили в лес за ягодами, за грибами, и он просто неожиданно прыгал на плечо. Ну, как сказать неожиданно: вообще-то мы всегда чувствовали, что он где-то рядом. И ждали его появления в любую минуту.

Когда на яблонях созрели я блоки, Цой приводил в сад целые стайки белок: сидят на ветках, обхватив передними лапками по яблоку, и лакомятся, поворачивая яблоко по кругу. Целое яблоко они никогда не съедали – видимо, слишком много, и под деревьями было много огрызков. Я смотрела на белок и думала, какие они красивые, какие они маленькие, и как много их убивают для одной какой-нибудь шубки…

Приближалась осень. Нам надо было возвращаться в город. Что делать с Цойкой? А ничего. Он научился жить в лесу среди белок, он был принят в стаю, за него уже не было тревожно. Мы оставили на пнях в лесу сухарики, орешки... В день нашего отъезда с дачи мы звали Цойку попрощаться, а он всё не шёл… Он уже не был маленьким бельчонком, и у него могли быть свои взрослые беличьи дела.
Когда мы вновь приехали на дачу в следующем году, мы звали Цойку, искали его, но он не появился. В тот год в нашем лесу вообще не было белок. Они ведь мигрируют.

Это было 20 лет назад в России. Бельчонок был назван Цоем просто по созвучию с его стрекотанием.

Golubka
03.09.2010

Предыдущие публикации этого автора:

*Другое искусство.
*Фотография как средство познания мира
*Фотоконкурс «Летний наряд»
*Против лома нет приема!
*Анкета для меня и моего мужа